Улыбка Бога [СИ] - Виктор Гвор

— В книге еще охрана была, — вновь блеснула эрудицией Светка. — С зенитками. На отшибе.

— Блин! — с размаху хлопнул себя по лбу Костя. — Совсем дурной стал. Давайте поищем.

Нашли быстро. Достаточно было просто прогуляться вдоль опушки, чтобы обнаружить нужную тропку. А тропа, понятное дело, сама в нужное место рано или поздно выведет. Даже если идти не по ней, а параллельно.

На очищенной от леса площадке, задрав длиннющие хоботы стволов к хмурому небу, правильным прямоугольником со сторонами метров по двести стояли зенитки, шесть штук 88-миллиметровок. По краям прямоугольника устроилось ещё по парочке «эрликонов». Метрах в пятидесяти от затаившегося отряда торчала конструкция совсем не впечатляющей высоты.

При виде этой пародии на наблюдательную вышку на их участке границы, Костя с Любецким синхронно сплюнули. Точнее, сплюнул Яшка, а йети только изобразил плевок. Физиология, никуда не денешься. На площадке, прикрытой щелястым навесом, с любопытством рассматривая что-то внутри охраняемой зоны, стоял немец. Он облокотился на перила и на лес не смотрел вовсе. Аналогичное сооружение было и на противоположной стороне площадки. Естественно, и там топтался часовой. Между вышками так же, как и на складе, была натянута колючая проволока. Разнообразия ради — в один ряд. Патрульная тропа проходила с внешней стороны забора. И как раз сейчас по ней неторопливо шли двое немцев с винтовками за плечами. Были они метрах в ста от партизан и с каждой секундой удалялись все дальше…

— Значит, тут у них ПВО, — задумчиво потер подбородок Костя, — надо сказать — очень грамотно расположено. Склад ниже, и со стороны батареи его прикрывает холм, утыканный зенитками. С любой другой стороны — тоже не сахар. Обзор отсюда великолепный, видят гансы далеко. Нахрапом орешек не раскусить. Кто выстраивал систему охраны склада, в своем деле далеко не последний специалист. Зенитки простреливают и подъездную дорогу. Отсюда она как на ладони. А вот то поле практически не просматривается. Судя по логике, должна быть еще одна батарея или, минимум, пара пушек и пулеметов, которые контролируют то направление. А вообще, неслабо тут немцы окопались!

— Ты прямо как по той книжке шпаришь, — прокомментировала Светка.

— Значит, человек понимал, что пишет, — Костя отреагировал на её слова, но как-то лениво и задумчиво. — Как это «шпаренье» нам на пользу использовать не понимаю…

— Вах, уважаемые! Урус-албасты зенитка хватай, грязный шакал стреляй! Снаряд, — Шамси махнул рукой в сторону склада, — взрывай совсэм! Вдрэбэзгы! — с трудом выговорил он трудное слово.

— Зенитка, говоришь, хватай и стреляй? — йети критично хмыкнул, — фрицев там сотня, не меньше. Пока всех передавим, так свинцом нашпигуют, мало не покажется…

— Таки что нам мешает сделать здесь филиал Василевичей? — поинтересовался Любецкий. — Или Ви думаете, что таких подвигов стоит совершать только за ради Гудериана? Через чего Вам не нравятся два десятка гаубиц? По мене, так вполне достойный цимес. А если добавить запас хлопушек и возможного авиационного бензину, так ще и погромче будет.

— В Василевичах мы их малыми группами давили, — не согласился Костя. — Если и проснется кто — «пробил в фанеру» и получи фанеру. А тут все скопом, казарма-то одна. Можно и не успеть. Если только двери подпереть снаружи, да поджечь… Так пока мы зенитки поразворачиваем, да пристреляемся, на зарево со складов прибегут. Начнут стрелять, будут мешать целиться. Такой грохот получится… — Грым поморщился, — Яш, ты, кстати, с зенитками как?

— Таки немного хуже, чем с паровозами, — признался Любецкий. — Не артиллерист ни разу. Зато казарму с фрицами подпалить — на раз и без второго слова.

— Жечь живых людей? — удивилась Светка.

— Ты против? — в свою очередь удивился Костя. — Немцы не стесняются это делать.

— Непривычно как-то… — неуверено протянула девушка. — Люди, все-таки…

— Светочка, — встрял Любецкий, — я таки не вижу на вверенном нам объекте ни одного людя! Или Ви до сих пор путаете с ними фашистов! Раскройте глаза и смотрите ими внимательно. Где Ви видите таких ребенков?! И шо бы Ви заметили, женщин тоже не наблюдается. Так шо те граждане, за которых вы мне рассказывали, имеют право считать нас зверями, но в моей душе не дрогнет ни одна струнка…

Яшка неожиданно замолчал, к чему-то прислушиваясь.

— О каких ты ему гражданах рассказывала? — тихо спросил Костя, не желая мешать замершему Любецкому.

— О правозащитниках.

— Свят, свят! — йети вытаращил глаза. — Ты с ума сошла?! Считаешь, что Яшка готов к таким ужасам?

— Да ладно… — начала девушка и замолчала.

— Не может быть! — простонал Любецкий. — Не может быть! Это она! Я узнаю ее голос из тысячи! Но как? Она же погибла! Там на заставе! В казарме! Туда же с десяток снарядов попало! Как она могла выжить? Костя, это она! Ты меня слышишь?

— Таки там есть женщина? — ядовито спросила Светка, но одессит на замечание не обратил внимания.

— Это говыдло ее насилует! — возмущался он. — Я изображу с этого поца мешок с костями и банку гноя! Разве ж можно ж так измываться над несчастной?! Костя, где ви держите мой бластер, дайте его мене в руки, и я пошел до этой бодеги делать погоду!

Светка смотрела на одессита с все возрастающим удивлением. Шамси тоже удивился, но верный своим привычкам, виду не показал. Только проверил, хорошо ли выходит клинок из самодельных ножен, да накинул тетиву на рога самодельного лука. И замер, всем видом показывая готовность помочь товарищу «делать погоду» вплоть до полного уничтожения этой самой «бодеги». Что бы ни значили эти слова, хотя «кирдык», по его мнению, однозначно лучше «погоды».

Костя, сначала тоже несколько обеспокоившийся за психическое здоровье товарища, быстро сообразил, суть возникшей проблемы, и попытался успокоить страдальца:

— Яша, ее там не может быть! Просто голос похож!

— Какая разница?! — возмутилась Светка, — кого бы там ни обижали…

— Грым! — перебил ее Яшка. — Ви хотите сказать, шо внук бессарабского ромэ не сможет узнать голос своей любимой, коварно плененной гнусными немецко-фашистскими захватчиками, когда эти криворукие поцы делают ей больно? Ви вслушайтесь в этот надрыв, в это дребезжание, Ви же слышали этот голос, когда еще были Костей, и немножко до войны. Ви только вспомните, как она пела на воле, в моих руках! Я же слышу ее боль и ее несчастье! Это таки совершенно невозможно! Ми же не можем бросить ее в беде, Костя! Только не говорите, шо это рискованно, у нас есть таких других проблем, но я Вам скажу за эту: ее надо освободить. Ви же меня понимаете, Грым!..

В этот момент Светка не выдержала. Заорать она не могла из-за слишком близкого нахождения противника. Поэтому, девушка всего лишь подтянула ефрейтора поближе и приглушенно зарычала в лицо потомку греко-цыган:

— Кого освободим? Кто там?! Кто?!!

— Звин, успокойся, — ответил за старого товарища, несколько ошалевшего от вида разгневанной девушки, Костя. — Яша услышал гитарный перезвон. И абсолютно уверен, что в том длинном сарае находится именно его инструмент, оставившийся на нашей родной заставе, когда мы пошли на прорыв. Не представляю, как она уцелела в разрушенной казарме. Когда мы уходили, уже пожар разгорался. Но то, что наш цыган ошибся, уже полная фантастика.

— Ты хочешь сказать, что все эти переживания из-за гитары? — тем же рычащим шепотом спросила Светка.

— Светик, представь, что там томится твой любимый мяч! — попытался объяснить йети.

— Да мы этих мячей по шесть штук за тренировку в клочья драли! — возмутилась девушка.

— Ну, огнетушитель, — Грым ткнул пальцем на торчащий из кармана штормовки красный баллон.

Светка задумалась. Вытащила обсуждаемый предмет, покрутила в руках, убрала обратно, посмотрела на суетящихся вокруг зениток немцев и резюмировала:

— Нах!

— Не скажите, уважаемая, — вмешался Шамси, — если бы там был мой лук, я…

— Этот? — девушка-йети с презрением посмотрела на стоящее возле таджика оружие.

— Э, разве это лук! — подскочил с места Абазаров. — Эту палку я выломал в лесу, чтобы из нее стрелять грязный шакал! У меня дома, в Фанских горах, есть лук, из которого мой уважаемый предок убил персидского шаха! Или арабского хана… Неумолимое время не сохранило ничтожного имени правителя, мнившего себя великим… — Абазаров задумался, — и того бека, который пожаловал моему предку то оружие — тоже не сохранило. Зато сохранился лук и имя пехлевана. Его звали Шамси Абазаров, как и всех первенцев в нашем роду. За этот лук я бы…

Потомок славного рода лучников замолчал.

— Этот поц абсолютно не умеет играть! — простонал одессит. — Костя, Ви будете смеяться, но даже Ви имеете это делать гораздо лучше! Рискну подумать, но и в этом теле тоже!